Первые колонисты в Сучане, история заселения сучанской долины Рейтинг Опции

[Rus]

"За полосой заливныхъ луговъ открывается почти
сплошная площадь великолепныхъ пашенъ... весь современный намъ
растительный пейзажъ основанъ на процессе уничтоженiя, я бы даже
сказалъ вытравливанiя леса... "

Современный вид долины Сучана. 100 лет назад здесь было тоже самое

Деревни сучанской волости

Переселение в Приморскую область началось с момента её присоединения к России в 1858 году. Считая, что для закрепления присоединенной территории недостаточно опираться на силу одних штыков, а требуется создание жизни в самом широком смысле этого слова, царское правительство с самого начала стало принимать меры к привлечению в край русских людей.

Первыми поселенцами стали ссыльные и бессрочные отпускные нижние чины (1858-1865). Но их было мало. В 1860 году доставлена за казенный счёт и расселена по Амуру вблизи Хабаровска 251 семья.

В последующие годы движение переселенцев продолжалось незначительными темпами. Одной из правительственных мер по скорейшему заселению края была организация перевозки морем, что сокращало путь с 2-3 лет до 50 дней. По всеобщей переписи 1897 года население Уссурийского края составляло 171 780 душ. В 1902 году в Уссурийском крае числилось уже 258 553 душ. Из них треть - жители городов.

Больше всего в крае было русских - 185 тысяч, около 30 тысяч корейцев и 30 тысяч китайцев, японцев - 3400, местных и инородцев - 8,5 тысяч. С 1902 года прекращена перевозка мо­рем, так как появилась железная дорога.

Сначала переселенцев перевозили бесплатно, снабжали от казны пособием на продовольствие на 1,5 года, инвентарём и денежным пособием в размере 100 рублей на семью. В следующие годы наплыв желающих переселиться быстро увеличился, и с 1886 года переселение казеннокоштных переселенцев было прекращено.

Стремясь завлечь на переселение побольше безземельных и малоземельных крестьян, правительство Столыпина с 1906 года стало усиленно рекламировать жизнь на новых землях. В школах, в сельских и волостных правлениях вывешивали плакаты, среди крестьян распространялись брошюры, расхваливавшие просторы и богатства Сибири и Дальнего Востока. К пропаганде были привлечены учителя, священники, становые и пр. Вследствие этого переселение из губерний Европейской части России с 1906 года резко усиливается. Из общего числа переселенцев около 70% направлялось в Сибирь и на Дальний Восток. В 1909 году, например, на окраины выехало более 600 тысяч человек.

Законом от 6 июня 1904 года и дополняющими его Высочайшими повелениями Государя Императора от 10 марта и 29 ноября 1906 года всем крестьянам и мещанам-землепашцам предоставлено право без особого разрешения начальства или общественного схода свободно переселяться на отведённые для этого в губерниях и областях Азиатской России казённые земли. Но помощь правительства оказывалась только "законным" переселенцам, то есть тем, кто ехал с разрешения местных органов власти и зачислил за собою (сам или через доверенного своего ходока) участок земли. Эти переселенцы имели право на льготный проезд в переселенческих поездах (четвёртая часть стоимости билета в вагоне 3-го класса).

Правительство обещало хорошие условия в пути. Переселенцам законом (от 6 июня 1904 г .), который начал действовать с 1906 года, предусматривалась организация бесплатного лечения больных на 29 железнодорожных станциях от Киева до Владивостока. Обещалось выдавать бесплатно питание: молоко и белый хлеб детям до 4 лет, горячую пищу без хлеба детям от 5 до 10 лет; организовать на 32 наиболее крупных железнодорожных станциях продажу горячей пищи: по четыре копейки за порцию борща с мясом и по две - за порцию без мяса. Но в циркуляре по разъяснению условий передвижения говорилось: "Передвижение переселенцев, имеющих удостоверения на льготный проезд, осуществляется в вагонах четвертого класса, а в случае их отсутствия - в специально приспособленных для этого товарных вагонах-теплушках". Предусматривалась перевозка багажа переселенцев по льготному тарифу, но не более 8 пудов на каждого члена семьи.

Кроме того, всем лицам, получившим свидетельства, полагались льготы:
- Недоимки слагаются со счетов после окончательного водворения.
- Освобождаются от всяких казённых платежей и земских денежных сборов в течение 5 лет, а в последующий затем пятилетний срок облагаются в половинном размере. Мирские же сборы должны уплачиваться со дня водворения.
- Воинская повинность откладывается на 3 года.
- Ссуда на домообзаводство беспроцентная (не более 200 рублей на семью).
- Если нет леса, безвозмездно выдаются 280 брёвен, 50 жердей.
- Выдаётся без уплаты выкупной стоимости в постоянное пользование не свыше 15 десятин на наличную душу мужского пола в семье.

Далеко не все условия переселения, обещанные правительством, выполнялись. Так, питание на станциях было некачественным, не предусматривалась помощь в случаях долгих задержек или болезней и смерти в пути. Но это не останавливало поток переселенцев. Хотя наблюдалось и обратное движение, объяснявшееся разными причинами:
- недостаток средств;
- не понравился участок и условия жизни на Дальнем Востоке;
- смерть главы семьи;
- потеря большинства детей, семейные разлады;
- болезни и прочее.

До прихода русских Уссурийский край населяли охотничьи племена: тунгузы, гольды, орочи, тазы и другие. С ними вели торговлю китайские купцы, выменивая пушной товар на необходимые предметы и принадлежности охоты. С заселением территории и истреблением лесов, инородцев становилось меньше, часть их вымирала, а часть уходила всё дальше от русских на север.

По побережью моря и речек жители китайских посёлков добывали морскую капусту, золото и серебро; занимались охотой, торговлей с инородцами, отчасти земледелием и огородничеством.

Н.М. Пржевальский, путешественник и исследователь, побывавший в Уссурийском крае в 1867-1869 гг., сделал путевые заметки: "Давнишние обитатели Сучанской долины китайцы говорят, что это самый лучший и плодородный край из всего наше­ го побережья Японского моря". Н.Пржевальский замечает: "Из всех прибрежных долин Зауссурийского края самая замечательная по своему плодородию и красоте есть, бесспорно, долина р. Сучана, которая вытекает из главного хребта Сихотэ-Алиня и... впадает в залив Америка. ...Почва Сучанской долины чрезвычайно плодородна и состоит из чернозёма в смеси с суглинком. Такой слой достигает средним числом до трёх футов толщины (до 1 м ), а в некоторых местах вдвое более".

Не удивительно, что Сучанская долина привлекала немалое внимание переселенцев. Начиная с 1864 года в Сучанской волости Ольгинского уезда Приморской области, появились новые поселения, основанные жителями западных областей Российской империи:

с. Владимиро-Александровское (1864)

д. Николаевка (1868)

с. Новицкое (1884)

с. Перетино (1884)

д. Унаши (1884)

с. Екатериновка (1886)

с. Новолитовское (1889)

д. Хмыловка (1891)

с. Душкино (1895)

с. Домашлино (1900)

с. Киев (1900)

с. Звёздочка (1902)

с. Краков (1902)

д. Американка (1906)

д. Несвоевка (1907)

д. Васильевка (1907)

д. Михайловка (1907)

д. Кирилловка (1907)

д. Лагонешты (1907)

д. Волчанцы (1907)

с. Поворотное (1907)

с. Рюрик (1907)

д. Тигровая (1908)

д. Новая Сила (1908)

д. Наречное (1902)

пос. Находка

корейский посёлок Дон Ходон

Русский хутор

хутор братьев Макарчуков и др.

Переселяясь на Дальний Восток, люди мало знали об особенностях края, его климате, природе, способах хозяйствования на земле. Вот что говорится в издании переселенческого комитета Амурского района за 1906 г . об Уссурийском крае: "Лето в Уссурийском крае чрезвычайно сыро, а зима очень суха. Весна не­дружная. Лето начинается с июня. С половины июля идут затяжные дожди, реки тогда выходят из берегов и затопляют долины, что в иные годы причиняет немалые бедствия. Значительные наводнения случаются редко (примерно раз в 15 лет), но малые - ежегодно.

С сентября начинается сухая, ясная, сравнительно тёплая осень до ноября. Восточная береговая полоса Уссурийского края между хребтами Сихотэ-Алинь и морем по климату несколько отличается от остальных частей края. От близости моря здесь часто бывают туманы, от которых хлеба сильно страдают. Наиболее хлебородные земли лежат по долинам рек".

Тем, кто хотел обосноваться в Приморье надолго, приходилось учитывать и особенности земледелия на новых территориях, ведь корейцы и китайцы успешно вели хозяйство на здешних землях.

© источник Находка.info
Ботанический сад ДВО РАН

[Rus]

"Первобытный пейзажъ Сучанской долины
въ моихъ глазахъ былъ несомненно глубоко таежнымъ,
прогалины съ вейниковымъ и осоковымъ лугомъ и зарослями таволожниковъ,
да сухiя покати и выходы скалъ на горахъ,
сложенныхъ кристаллическими известняками,
одни лишь разнообразили картину дремучаго смешаннаго леса съ кедрами
и цельнолистными пихтами въ верхнемъ ярусе и массою лiанъ."
Комаров В. Л

Фото Е. Н. Роенко

Первые поселения

Начиная рассказ о том, как заселялась территория Южного побережья Приморья, нельзя не упомянуть, что самые древние поселения, найденные впоследствии археологами на территории Находкинского района, относятся к эпохе палеолита и датируются 10-40 тыс. лет до н.э. Причем наибольшее скопление поселений обнаружено в районе сопок Брат и Сестра. Древние городища (их более 50-ти) - от каменного века до средневековья - воистину являются бесценными памятниками времен, когда еще не было государств и политиков.

В 1855 году на английских картах был обозначен залив Горнет. Такое название залив получил во время экспедиции английских кораблей «Winchester» и «Barracouta».

17 июня 1859 года пароходокорвет «Америка» – один из судов Сибирской флотилии – стал на якорь в двух милях от этого же берега. На следующий день штурманом Н. Красильниковым была сделана историческая запись в вахтенном журнале:

"В 6 часов снялись с якоря, и пошли к осмотру берега.., заметили углубление и открыли бухту, имеющую положение от северо-востока на юго-запад около 3 миль, шириною от 1 до 1,5 мили, глубины везде равные: от 5 до 4 сажен, грунт – ил с песком, на правом и левом берегу два селения. По приказу Его Сиятельства (генерал-губернатора Восточной Сибири графа Н.Н. Муравьева-Амурского) эта бухта названа Находкой".


Жители бухты Находка

В 1860 году гидрограф В.М.Бабкин на шхуне «Восток» производит топографическую съемку побережья от залива Ольга до корейской границы. 22 августа 1860 года в заливе Америка В.М. Бабкин открыл превосходный рейд, назвал который в честь своего учителя Бернгарда Врангеля. Таким образом, новые географические названия - залив Америка, бухта Находка, рейд Врангеля, были нанесены в 1860 году на отчетной карте побережья Приморской области России.

Итак, прибывшие в факторию русские спешили закрепиться в этом еще малоизученном крае. «…Хотя бухта открыта была еще в 1859 году, но фактически занята нами только в 1864 году, - отмечает М.А. Клыков в своей работе «Гидрографический обзор берегов залива Петра Великого в Японском море, г. Санкт-Петербург, 1871 г., - основанием поста в глубине ее, из 1 унтер-офицера и 4 рядовых, в один и тот же год, как было сделано наше первое поселение на реке Сучан, из уволенных ссыльных поселенцев… (имеются в виду Владимировка и Александровка)».

Колонисты в Сучане


Новоселы, высаженные с парохода на побережье
Автор фото: rstlib.nsc.ru

В 1868 году в Приморье прибыли первые поселенцы из Финляндии

"Край гнилой, к жилью непригодный"
Заполучив в ноябре 1860 года Зауссурийский край, российское правительство столкнулось с проблемой его заселения. Слишком далеко отстоял он от центральной России! Потому губернаторам предложили решать эту проблему "по возможности". Генерал-губернатор Муравьев-Амурский просто предлагал жителям приамурских станиц выбрать самим желающих переселиться на Уссури. И все побывавшие в этих поселениях говорили, что ничего более гнусного они раньше не видели.

Губернатор Приморской области Казакевич поступил иначе. Он предложил сосланным на поселение деревням переехать на южную окраину области. В начале правления Александра II существовала такая карательная мера. За общедеревенский бунт следовала порка мужчин, а потом ссылка на поселение в Сибирь. Пешком за Урал, а там остановиться, где местное начальство укажет.

В 1865 г. в должности военного губернатора Приморской области Казакевича сменил контр-адмирал Юган Фуругельм. Он понимал, что получившие свободу бывшие крепостные нескоро смогут сами переселиться в Приморье. Поэтому он решил на новых землях создать колонию из представителей Великого княжества Финляндского.

Адмирал неплохо знал область и потому посчитал, что южная часть будет наилучшим местом для размещения. Сходный климат, море, тайга, по мнению Югана Халтусовича, должны были помочь финнам обжиться в Южно-Уссурийском крае. Создателем и руководителем колонии стал его младший брат Гарольд, бывший амурец, прослуживший в Забайкалье пять лет.

Высочайшим указом от 20 ноября 1865 г. была создана и в феврале следующего года направлена в южное Приморье экспедиция Департамента уделов, которую возглавил Гарольд Фуругельм. В ее состав кроме него входили топограф, горный инженер и офицер корпуса лесничих.

Экспедиция обследовала территорию между реками Суйфун и Сучан. Горный инженер Таскин обнаружил в долине Сучана наличие пластов высококачественного угля. Кроме того, по заключению лесничего, район юго-восточной оконечности области отличался от западной долины большим растительным разнообразием.

Департамент уделов, внимательно изучивший карту Зауссурийского края, присланную русским посольством в Пекине и дополненную русскими офицерами Генерального штаба, решил забрать в ведение Удельного ведомства долины обеих рек, Суйфуна и Сучана, а также острова залива Петра Великого.

Почтовых лошадей не нашлось

Экспедиция 1866 г. была успешно завершена. Предстояли возвращение в столицу и сдача отчета в департамент. Но Гарольд вначале поехал в Николаевск и, подробно доложив брату об итогах экспедиции, выказал просьбу об укреплении военного поста в бухте Находка, предложил установить постоянную почтовую связь, а также произвести перепись населения.

Из Николаевска он отплыл на попутном судне в Японию, а затем перебрался в Китай, где изучил возможности торговых связей. В Петербург он вернулся специально через Красное море, чтобы уточнить время вступления в строй Суэцкого канала и условия прохождения по нему судов разных стран. Переселение стоило дорого, а в те времена русские чиновники (конечно, не все) берегли казенные деньги.

В марте 1867 г. Фуругельм сдал свой отчет в департамент, а уже в июле министр двора граф Адельберг сообщил ему, что Высочайшим распоряжением он переведен с чином статского советника в Удельное ведомство и назначен управляющим его землями в Приморской области.

3 июля 1867 г. из территории Суйфунского округа в ведение созданного по высочайшему повелению Сибирского удельного управления с центром в бухте Находка передаются земли от моря до водораздела, которые составят Сучанский удельный округ. Потом округ, почти не меняя границ, получит статус волости, а затем района. Изменение внесет только выделение земель под Сучанские казенные угольные копи. Но это в далеком будущем.

По соглашению между Департаментом уделов и Восточно-Сибирской администрацией Петербург выделял для организации управления колонией 25 000 руб., для обустройства колонистов на месте единовременно 150 000 руб. В следующие два года для поддержки колонии выделял по 100 000 руб. ежегодно. А для защиты колонии от хунхузов в бухте Находка учредили военный пост - взвод пограничников. Так была выполнена первая просьба управляющего.

В установлении постоянной почтовой связи между Владивостоком и Находкой ему было отказано ввиду невозможности выполнения. Не было ни лошадей, ни людей для этого. Почтовая связь даже между Николаевском и Владивостоком работала с перебоями.

Что касается третьей просьбы, то начальник поста в Находке поручик Герасимов провел перепись населения Сучанского округа - оказалось всего 391 человек. Причем большую часть составляли китайцы, корейцы и представители малых народностей.

В Петербурге Фуругельм комплектовал управление колонии. По его замыслу оно должно было состоять из землемера (им стал коллежский советник Шишкин), заместителя управляющего, бухгалтера (коллежского советника Крюкова) и двух медиков.

Великий морской путь

А в это время в финском порту Або (Турку) комплектовалась первая группа будущих колонистов. Еще в 1861 г. вступили в силу "Правила для поселения русских и иностранцев в Амурской и Приморской областях Восточной Сибири". Они разрешали заселение их территорий "крестьянами, не имеющими земли, и предприимчивыми людьми всех сословий, желающими переселиться за свой счет".

Представитель удельного департамента разъяснял интересующимся, что свой проезд до Находки переселенцы оплачивают сами, но на месте сразу получают беспроцентную ссуду на обустройство с рассрочкой на 7 лет, земельный надел в полную собственность, с 24-летней отсрочкой земельного налога, и освобождение от государственных налогов и воинской повинности тоже на 24 года.

Первая группа переселенцев еще дожидалась в Або купленного для колонии судна, в Гельсингфорсе (Хельсинки) комплектовалась вторая партия, а управление округа уже выехало на далекую окраину. 17 октября 1868 г. во Владивосток прибыли фельдшер Иванов и бухгалтер-делопроизводитель Крюков с семьей. Туда же приехали в январе 1869 г. землемер и лекарь.

30 апреля 1869 г. на пароходе "Находка", купленном для колонии, прибыли из Або первые переселенцы. А в конце мая попутное судно доставило из Владивостока в Находку и остальных.

У землемера Шишкина уже к концу июня был готов план застройки. Перпендикулярно береговой полосе он проложил главную улицу поселка, на ее правой стороне размещалась колония. На план были нанесены дома управляющего и его помощников, дома колонистов, склады, баня и общественная кухня. Кроме того, план предусматривал строительство конюшни, слесарной мастерской, кузницы и паровой мельницы. Даже для будущих наемных работников-китайцев был предусмотрен отдельный участок.

Было задумано со временем завести огороды, насадить большой сад и построить церковь. Солдаты-пограничники продолжали строить свой городок и помогали переселенцам поскорее обустроиться, ведь ожидали появления второй группы. Она прибыла после девятимесячного плавания на бриге "Император Александр II" в конце августа.

Первопоселенцы предложили прибывшим места для застройки, но те отказались: хельсинкцы жили по нормам коммуны и порядки Департамента уделов им не подходили. Их руководитель, вольный шкипер Гек откровенно объяснил это Гарольду Халтусовичу. Начальник округа порекомендовал осмотреть гавани западнее Находки и обещал помощь и поддержку.

В октябре управляющий отправил своего заместителя Шишкина вверх по Сучану для установления связей и закупки сельхозпродуктов в деревнях Владимирской и Александровской. Земли в долине были плодородные, и урожай каждый год удавался на славу. К сожалению, хороший строевой лес был севернее.

Неожиданно возросло и экономическое состояние колонии (теперь ее чаще называли факторией). Весной в нее переехал Отто Линдгольм, купец I гильдии Николаевского общества, и перевел в бухту два своих китобойца. Один из них, шхуну "Каролина", арендовала финская коммуна Фридольфа Гека, на другом отправился к Шантарским островам сам Линдгольм.

Промысел 1870 г. был удачным, но осенью случайно погиб на охоте друг Линдгольма капитан "Каролины" Торнквист. Даже торжественная встреча, которую организовал китобоям управляющий Гарольд Фуругельм, не смягчила боль утраты. А "Каролину" пришлось оставить в бухте навсегда.

Но все-таки жители Находки продолжали надеяться на лучшее будущее. Хотя Линдгольм оставил китобойный промысел и передал оставшуюся шхуну Геку, добыча золота на о. Аскольд приносила ему хорошие прибыли. Вскоре в бухте Находка бросило якорь его новое судно - барк "Тугур". Доходы от перевозки казенных грузов вполне заменили китобойный промысел, но были связаны с меньшим риском от случайностей. Несчастья подстерегали маленькую колонию с другой стороны.

Испугались хунхузов

В 1871 г. уходит из жизни создатель колонии и ее душа Гарольд Фуругельм. Его похоронили на кладбище фактории, которое, естественно, при строительстве большого советского порта Находка было снесено первым. Осенью 1871 г. Дальний Восток покидает его старший брат. Фактория почти одновременно лишилась и своей души, и своего покровителя.

Почувствовав наступающую беззащитность, колонисты начали Находку покидать. Первым это сделал Отто Линдгольм, перебравшийся в 1873 г. со своим хозяйством во Владивосток. Потом покинула свой поселок и коммуна шкипера Гека.

Местный историограф посвятил в своем труде этим событиям несколько строк: "К числу переселившихся во Владивосток в 1870 годах подлежат и финляндцы, приехавшие колонизовать удельные имения. Они недолго оставались в своих колониях: стеснительное соседство с главным очагом хунхузских движений побудило их с 1876 до 1878 г. переселиться во Владивосток и его окрестности".

А на вопрос приятеля из Шкотова: "Ну как там у вас финцы проживают?" - житель Сучанской долины вразумительно объяснял: "Да разбежались они давно. Кто в город, кто в Никольское, а некоторые рядом с краснояровскими староверами осели. А жаль! Люди они трудящиеся и на поперечных пилах музыку играть умели, страсть как жалостливую. Ведь у нас как? В лесу ежели не на тигру, так на хунхуза наткнешься, а они к этому не привыкши. Им надо, чтобы у ворот дворник, а на углу городовой за порядком обязательно следили. Вот потому спужались и убегли. Были они чухна, чухной и остались!".

Юрий Филатов
газета "Ежедневные Новости Владивостока"

[Rus]

Исторический опыт миграционной политики России в Дальневосточном регионе

Приморцы - кто мы?
Местные жители, потомки переселенцев,
или вечные маргиналы в поисках лучшей доли...

"То подымается вопрос о переселении и расселении;
затем пугаются этого вопроса и ставят запруды."
С. Ю. Витте, 1898 г.

Этот эпиграф взят не случайно. Он, по нашему мнению, весьма точно характеризует изменение господствующих отношений государственной власти России к проблеме миграции населения на Дальний Восток на различных этапах освоения региона.

Миграционная история Дальнего Востока является, по существу, историей широкомасштабных переселений, поскольку хозяйственное освоение этой отдаленной и малолюдной территории потребовало привлечения населения как из других регионов России, так и (в меньшей мере) из-за ее пределов. Осмысление этой истории в современных условиях представляется целесообразным не только с теоретико-познавательной, но и с конкретно-прикладной точки зрения. Дело в том, что многие процессы, происходящие сегодня на Дальнем Востоке, - проникновение нелегальных мигрантов из-за границы, этнические конфликты, территориальные споры, низкая приживаемость населения - зародились значительно раньше, в конце XIX в., и с тех пор повторяются в той или иной комбинации, с той или иной степенью остроты, причем в различных политических и хозяйственных условиях. Анализ причин их возникновения и развития, оценка используемых способов решения позволяют не только избежать повторения прошлых ошибок, но и по крупице отобрать наиболее эффективные, рациональные средства реализации миграционной политики, накопленные отечественной практикой.

Очевидно, что рассмотрение миграционных проблем Дальнего Востока вне связи с конкретными общественно-историческими условиями малопродуктивно. Миграция, как одна из форм человеческого бытия, является не только причиной возникновения многих различающихся по характеру и формам процессов всего общественного воспроизводства, но и следствием действия комплекса факторов, определяющих условия воспроизводства народонаселения. В этой связи предпочтительным является исследование региональных миграционных проблем применительно к конкретным историческим этапам. Такого рода периодизация может основываться на различных критериях: хронологических, социально-экономических и пр.

В данной работе в качестве такого критерия взят преобладающий на том или ином этапе освоения Дальнего Востока способ, характер переселений. По этому вопросу в литературе отсутствует единая точка зрения. Л. Л. Рыбаковский, например, выделяет два способа переселения на Дальний Восток: принудительный и добровольный или свободный ¹. Однако, по нашему мнению, с позиций всей истории региона (в том числе советского периода) более корректно говорить о трех способах переселений: принудительных, происходящих помимо воли и желания людей вследствие решений законодательных либо исполнительных (в том числе военных) органов власти; вынужденных, осуществляемых людьми путем свободного волеизъявления, однако в результате действия факторов, не допускающих их нормального проживания на прежнем месте (безземелье, безработица, бремя крепостничества, преследование по национальному или религиозному признаку и пр.), и, наконец, добровольных, порожденных стремлением улучшить условия жизнедеятельности (повысить уровень и качество жизни, социально-профессиональный статус, улучшить климатические и экологические условия и пр.) посредством миграций.

В дооктябрьской истории Дальнего Востока можно выделить по крайней мере три этапа, различающихся по используемым способам переселения населения.

Первый этап (XVII в. - первая половина XIX в.) характеризуется господствующим отношением к переселению как к средству решения преимущественно военно-административных проблем освоения восточных районов страны (создание узлов обороны на границе, административных центров и др.) путем принудительного переселения казаков, отставных (демобилизованных) солдат, ссылки преступников.

По царским указам за Урал шли прежде всего служилые люди во главе с воеводами, боярские дети, стрельцы, казаки, священники, а за ними - дворовые и государевы крестьяне, далее - ссыльные начиная с уголовных и кончая военнопленными. Для многих из них переселение облегчалось рядом льгот. Указом 1590 г., например, Тобольскому воеводе предписывалось выдать по 25 руб. на человека 30 "пашенным людям", выселяемым в Сибирь из Сольвычегодска.

При этом уже в XVII в. проявилось противоречивое отношение правительства к переселению в Азиатскую Россию. С одной стороны, за Уралом приобретались обширные новые земли (некоторые русские экспедиции дошли до берегов Тихого океана уже при царе Михаиле Федоровиче), нуждавшиеся в освоении. С другой - для обустройства европейской части России также требовались люди, и представлялось нежелательным допустить отток на Восток активного, предприимчивого трудоспособного населения, которое больше всего туда стремилось.

В ту же эпоху возникло и качественно иное явление общественной жизни, имеющее большую историческую важность и перспективу - самовольная миграция крестьян из одних местностей в другие. В Азии искали приют беглые и вообще все недовольные условиями жизни в Европейской России. Они направлялись к новым местам без разрешения, без каких-либо льгот и надежды на поддержку, им чинили препятствия (в 1683 г. сибирскому воеводе Барятинскому было повелено "поставить заставы крепкие, чтобы с Руси в Сибирь никакого чину людей конных и пеших без наших государевых грамот никого не пропускать [...] А буде которые [...] на заставах объявятся, и их отсылать на прежние места, кто откуда пришел"). И тем не менее основную часть колонизаторов Сибири дала среда "прикрепленных", то есть самовольных переселенцев ².

XVIII в. ознаменовался расширением масштабов принудительных форм переселения в Сибирь. Правительство ссылало туда стрельцов, казаков, рабочих - за "бунт, за старую веру, за пьянство и игру в кости", пытаясь таким способом возместить нехватку населения в приобретенных территориях. В 1760 г. издается указ о приеме в Сибирь на поселение от помещиков, дворцовых, синодальных, архиерейских, монастырских, купеческих и государственных крестьян с зачетом их за рекрут. Отбирали, не желая лишиться трудоспособного населения, самых слабых, и в результате, по официальному донесению 1771 г., "из отправленных из Москвы и Калуги посельщиков едва четвертая часть доходит, к тому же и эти дошедшие до места - все в тяжких болезнях" ³.

В 1799 г. издается указ о заселении Забайкалья как принудительно ссылаемыми преступниками и крепостными людьми, отдаваемыми помещиками в зачет рекрут, так и добровольцами из отставных солдат. Предусматривалось таким образом в течение 10 лет переселить в этот край 10 тыс. человек.

Законодательство начала XIX в. стимулировало также переселение в Сибирь зарубежных старообрядцев и румынских малороссов. Им была предоставлена возможность получения российского подданства без соблюдения требований общего условия - пятилетнего проживания в России.

Второй этап (вторая половина XIX в.) в целом характеризовался, с одной стороны, постепенным отказом от преобладающего взгляда на приоритетность принудительного переселения, признанием возможности и целесообразности развития его вынужденных форм, с другой - использованием переселения в качестве инструмента не только административного, но и хозяйственного освоения Сибири и Дальнего Востока. Этому способствовал ряд внешних, экзогенных факторов: проведение крестьянской реформы 1861 г. и ликвидация крепостничества, завершение формирования границ России на Востоке, наконец, постройка Сибирской железной дороги.

Гуманизация идеологии переселения на этом этапе - большая ориентация на нужды крестьянского населения, расширение социальной базы переселения - сопровождались реформированием методов его осуществления и, как следствие, ростом масштабов организованных при содействии правительства миграций, одновременно с сокращением "самовольных" переселений.

К числу новых и весьма эффективных инструментов переселенческой политики, возникших в этот период, следует отнести создание института ходоков, предоставление переселенцам налоговых льгот и выдача ссуд не только индивидуального назначения, но и на общественные нужды, связанные с обустройством как отдельных хозяйств, так и целых местностей. Наконец, в эти годы создается инфраструктура организации переселения и специализированные органы государственного управления.

Развитие переселенческого законодательства России в этот период шло долго и мучительно, преодолевая шаг за шагом - на основе практического опыта - опасения породить неуправляемый, стихийный процесс миграций.

В 1851 г. член Государственного совета Анненков подготовил записку, в которой писал, что "Сибирь не есть страна для нас чуждая и предназначенная, как думают многие, исключительно для ссылки и наказания преступников [...] Ежели бы Правительство нашло возможным, не нарушая общего спокойствия и порядка, облегчить свободный переход крестьян из внутренних губерний в Сибирь и водворить в ней дворян, то нет сомнений, что вследствие этой меры мы вполне сознали бы всю выгоду нашего географического положения в отношении к Средней Азии и к Китайской Империи, а вместе с тем и возможность решительного влияния нашего на весь восток". Он предлагал, в целях увеличения народонаселения Сибири организовать переселения в этот край, в том числе и крепостных крестьян ⁴. Однако вследствие противоречия существовавшему ограничению на распространение в Сибири крепостного права в любой форме эта идея не была сразу поддержана правительством.

В Уставе о благоустройстве в казенных селениях (1857 г.), разработанном под руководством П. Д. Киселева, впервые была реализована идея о том, чтобы "излишние руки в одних местах обратить к возделыванию пространств впустую лежащих". Уставом определялись условия переселения государственных крестьян и льготы, призванные облегчить им не только переезд, но и обустройство на новом месте, причем их перечень был значительно расширен по сравнению с ранее действовавшим. Переселенцам выдавался хлеб для питания по дороге, организовывались питание и медицинская помощь в пути, отпускались безвозвратно из казны средства на первоначальное обзаведение и устройство жилья по 20 руб. (в случае бесплатного отпуска леса) или 35 руб. серебром на семью (без леса), их бесплатно снабжали общественными плугами, земледельческими орудиями и рабочим скотом, передаваемыми в собственность переселенцев. В местах расселения за счет казны устраивались мельницы и колодцы, в кредит выдавался семенной материал. Характерно, что по оценкам современников, "несмотря на существование Устава [...] самовольное переселение казенных крестьян [...] не уменьшилось, их количество почти было равно переселению легальному" ⁵.

Предложение о возможно более быстром заселении Приамурского края - "сего нового приобретения России" - путем предоставления льгот переселенцам (освобождение от рекрутской повинности, выдача ссуд) было выдвинуто генерал-губернатором Восточной Сибири Муравьевым в сентябре 1858 г. Оно было поддержано Сибирским комитетом, отметившим необходимость усиления там русского населения для развития огромных материальных сил края. Комитет признал полезным допустить к поселению там и иностранных поселенцев, преимущественно немцев, "известных своим трудолюбием". Комитет предложил, чтобы всякий, переселяющийся в Амурский край за свой счет, получал землю в собственность, а переселяющиеся за счет правительства - в пользование. Комитет решил начиная с 1859 г. ежегодно ассигновывать из бюджета средства для финансирования переселения в Приамурье 500 семей (3500 человек) государственных крестьян из внутренних губерний России, имея в виду затрачивать в среднем 200 руб. на семью. Половина этой суммы предназначалась для предоставления ссуд переселенцам (покупки скота, земледельческих орудий и других предметов). Мероприятия комитета были утверждены в декабре 1858 г. Однако они оказались малоэффективными: в 1860 г. предложение переселиться в Приамурье за государственный счет поддержало только 290 семей (2363 человека) государственных крестьян из Европейской части России, т. е. чуть более половины намеченного числа ⁶.

С учетом весьма скромных результатов реализации Положения 1858 г. Правилами добровольного переселения в Приамурский край, принятыми в 1861 г., было признано полезным заселять его не только государственными крестьянами, но вообще всеми желающими, стимулируя их переезд предоставлением возможности приобретения земли в собственность, а также - "присвоить некоторые особые преимущества [...] тем, кто пожелает переселиться в составе общины".

Господствующий взгляд правительства на переселение после крестьянской реформы 1861 г., называемый отрицательно-сдерживающим из-за стремления предотвратить отток рабочих рук из Центральной России и "вредное для народной жизни бродяжничество", стал, таким образом, постепенно изменяться.

Одним из первых общероссийских государственных актов, комплексно регулирующих вопросы переселения, стали Временные правила о переселении 1881 г., предусматривавшие возможность переселения лиц сельского сословия в основном в пределах Европейской России. Они оговаривали необходимость предварительной заготовки свободных переселенческих участков, определяли размер отвода земли переселенцам (не более 8 десятин - 8,7 га на душу), освобождали переселяющихся от обязанности приписки к новому обществу до переезда и уплаты недоимок при выезде с прежнего места жительства, предусматривали предоставление помощи в пути и по прибытии к новому месту и иные льготы, в силу чего были более удобны для крестьян.

Характерно, что эти правила, не будучи обнародованными из-за опасения стимулировать миграционные перемещения, тем не менее сделались достаточно известными среди сельских жителей малоземельных районов России и дали мощный толчок переселенческому движению: число семей, получивших разрешение переселиться, возросло с 15 в 1881 г. до 13109 в 1888 г., т. е. почти в 900 раз ⁷.

С 1881 по 1889 гг. в России продолжалась выработка концепций переселенческого законодательства. Обсуждались функции переселения, права на него различных сословий, роль государства в организации переселения, методы стимулирования. Этими вопросами занималась специально созданная в 1881 г. комиссия П. П. Семенова, затем - Совещание сведущих людей. Итогами работы совещания явились следующие чрезвычайно важные для России выводы:

• закон не должен долее молчать о переселении как об одном из важных явлений народной жизни ("государство должно считаться с фактом переселения в тех размерах, в каких оно создается жизнью; всякая попытка подчинения этого явления каким-нибудь нормам превратила бы закон, устанавливающий эти последние, в мертвую букву");
• в основу законодательства о переселении должно быть положено признание права каждого лица на переход на новые места;
• означенное право должно быть определено и ограничено законами лишь в такой мере, чтобы нормы, установленные этим правом, не препятствовали правильному и свободному течению жизни ⁸.

Результатом дискуссий явился принятый в июле 1889 г. переселенческий закон, предусматривавший возможность заселения казенных земель с их отводом новоселам в постоянное пользование, предоставление переселенцам льгот по налогообложению и воинской обязанности, по отпуску леса, а также денежных пособий "на прокормление" в пути.

Закон 1889 г. и введение в 1890 г. удешевленного проезда по железным дорогам дали новый импульс переселенческому движению на Восток, причем не только организованному, "разрешенному" правительством, но и самовольному. Так, если в 1889-1891 гг. в целом по России разрешения на переселение были выданы 17,3 тыс. семьям (причем их число за три года выросло более чем в три раза - с 2,1 до 7,6 тыс.), то только за Урал за это время без разрешения проследовало 28,9 тыс. семей, или в 1,7 раза больше. Последовавший за этим в 1892 г. запрет на выдачу разрешений на переселение не привел к желаемым результатам. Самовольное движение крестьян за Урал продолжалось, к тому же в значительно больших масштабах, достигнув в 1892 г. 92,1 тыс. человек.

Неорганизованное движение значительных масс населения породило целый ряд крайне отрицательных последствий. На поездку на Дальний Восток уходило не менее 100 дней. Столь длительные сроки при неустроенности систем медицинского обслуживания, продовольственного снабжения, неприспособленности к местному климату приводили к высокой заболеваемости и смертности переселенцев. По данным за 1894 г. (Томская регистрация) при продолжительности пути до 6 недель умирало 7,4% переселенцев, 7-8 недель - 11,3%, 9 и более недель - 12,3%. Последний показатель соответствовал уровню смертности в период холерных эпидемий ⁹. К этому следует добавить и трудности водворения.

Эти обстоятельства вынудили правительство принять дополнительные меры: расширить заготовку и отвод переселенческих участков и увеличить на этой основе количество выдаваемых разрешений на переселение, в первую очередь неимущим крестьянам; улучшить организацию перевозки переселенцев, их медицинское и продовольственное обеспечение в пути, начать финансирование работ по развитию социальной инфраструктуры в местах вселения, в том числе по строительству церквей и школ.

Уже в 1894 г. запрет на переселения был отменен. Более того, в этом же году были приняты чрезвычайно важные решения, касавшиеся организации переселений: признано право посылки ходоков для ознакомления с условиями на новом месте и занятия участков со льготами по передвижению, а также введены ссуды для оплаты путевых расходов и хозяйственного устройства на новом месте (не более 200 руб. на семью). Эти меры стимулировали не только рост масштабов переселения, но и повышение уровня его "легальности". Если за 1892-1894 гг. объемы переселения в Сибирь сократились с 87,6 до 65,7 тыс. человек, то уже в 1895 г. достигли 105,5 и в 1900 г. - 191,9 тыс. человек. Отмена запрета привела к увеличению объемов переселения на Дальний Восток с 0,3 тыс. человек в 1894 г. до 11,7 тыс. в 1900 г. При этом, судя по данным переселенческого управления, доля самовольных переселенцев, т. е. перемещающихся без разрешения, в нарушение действующих правил, стала довольно устойчиво сокращаться - с 60% в 1894 г. до 38,7% в 1897 г., достигнув 23% в 1900 г. Удельный вес самовольного, неорганизованного переселения на Дальний Восток был в 1,2-1,6 раз ниже, чем в Сибири в целом ¹⁰.

Третий этап (от начала XX в. до 1917 г.) ознаменовался дальнейшим развитием системы взглядов на переселение, его оценкой не только и не столько как инструмента хозяйственного освоения Дальнего Востока, но и главным образом как средства достижения определенных геополитических целей, связанных с колонизацией окраин, взаимодействием с пограничными государствами. При этом переселение имело преимущественно вынужденный характер и вызывалось экономическими (малоземелье, безработица), природно-климатическими (засуха, заморозки, наводнения) и военно-политическими (войны, революционное движение) причинами.

1906 г. ознаменовался внедрением новых подходов в реализации переселенческой политики, характеризующихся отказом от обязательности процедур отбора (подбора) переселенцев с учетом их обеспеченности землей и денежными средствами, предоставлением права на переселение всем желающим (не только крестьянам), а также установлением беспроцентной ссудной помощи переселенцам. Последняя явилась реакцией на изменение состава переселяющегося населения по критерию материальной обеспеченности.

Дело в том, что по мере облегчения сообщения с Сибирской окраиной и обострением "земельной тесноты" в центральных губерниях переселение среднесостоятельных семей уступило место наплыву в Сибирь крестьянской бедноты. По данным Челябинской регистрации в 1896-1901 гг. число "недостаточных" переселенцев, постоянно увеличиваясь, достигло 80% всего движения. В 1903 г. без денежной помощи правительства могло обходиться не более 8% переселенцев, в 1907 г. к разряду нуждающихся в пособии пришлось отнести уже всех переселяющихся ¹¹.

Ссуду в размере 150 руб. получала семья, переселяющаяся организованно, при содействии правительства, имеющая соответствующие документы (проходные свидетельства). Этой суммы в то время было достаточно для постройки из бесплатного леса хаты и двора (при безвозмездном отпуске 280 бревен и 50 жердей), либо приобретения двух коров, либо покупки набора продовольствия на полтора года. Однако выдавалась ссуда в два-три приема, причем первую часть можно было получить лишь по водворении, т. е. когда переселенец построился на участке и сделал хотя бы "минимальный посев".

В 1907 г. последовало разрешение переселяться в дальневосточные области всем желающим с семьями, без предварительного зачисления земли при посредстве ходоков. Благодаря этому, а также вследствие облегчения условий переезда среднегодовые объемы переселения в Приморскую область за 1907-1910 гг. по сравнению с 1896-1906 гг. возросли практически в девять раз, а в Амурскую - в шесть раз: если с 1896 по 1906 гг. в Приморскую область проследовало 4,3 тыс. переселенцев и ходоков в год, в Амурскую - 3,6 тыс., то за 1907-1910 гг. - 37,8 тыс. и 19,9 тыс. человек соответственно.

В XX в. началось переселение в Сибирь и на Дальний Восток и иностранцев. Так, в 1908 г. 100 тыс. старообрядцев изъявили желание поселиться в Амурской области; 600 семейств малороссов из Румынии (потомков запорожских казаков) выразили желание переселиться в Сибирь. К ним следует добавить также молокан из Америки и русинов из Галиции ¹².

К 1912 г. Амурская, Приморская, Камчатская, Сахалинская области рассматривались правительством уже как приоритетные районы переселения, скорейшее заселение которых признавалось особенно необходимым. Переселенцам на Дальний Восток предоставляются дополнительные льготы (перевозка за счет кредитов в виде ссуд или безвозвратных пособий, повышенный размер ссуд на хозяйственное устройство, половина которых является безвозвратным пособием в случае завершения строительства дома к началу посевных работ).

Размер ссуд на домообзаведение был увеличен в два раза - до 400 руб. на семью, притом что стоимость "потребительской корзины" переселенцев практически не изменилась. Теперь за счет первой части ссуды (200 руб.) можно было уже построить дом, да еще и купить корову. Тем не менее суммарные расходы на хозяйственное обзаведение семьи в течение первого года вселения практически в два раза превышали размер выдаваемых ссуд (например, в Амурской области - 745 руб. без стоимости продуктов питания). Для сравнения: годовая ставка врача в Амурской области в 1908 г. составляла 2700-3000 руб., фельдшера - 1200 руб., сиделки - 300 руб.

Данные о динамике и территориальной дифференциации ссуд на хозяйственное устройство семей переселенцев.

Следствием расширения социальной базы, совершенствования организации и более активного материального стимулирования переселения на Дальний Восток явилось увеличение его масштабов - с 22,9 тыс. человек в 1912 г. до 27,5 тыс. в 1913 г. и 39,3 тыс. человек в 1914 г.

Изменения политической ситуации в стране, неблагоприятные климатические условия, отсутствие у правительства достаточных средств для своевременной заготовки земельных участков в объемах, соответствующих сложившимся масштабам переселения, для выплаты установленных законом льгот приводило время от времени к принятию решений о временном запрещении переселений на Дальний Восток, либо об отправке ходоков, либо о прекращении льготного переселения без предварительного зачисления земли. Однако, как показывают статистические данные, достигалось этим одно - сокращение масштабов легальных, зарегистрированных переселений и одновременное увеличение объема и удельного веса "нелегальных" перемещений. Так, запрет 1902 г., вызванный заморозками и "недородом", а также обострением отношений с Китаем и Японией, привел к снижению по сравнению с предыдущим, 1901 г., числа переселившихся в Сибирь с 103,2 до 95,7 тыс. человек. В то же время доля "самовольных переселенцев" в миграции в этот регион возросла с 24% до 32,1% ¹³.

Переселение крестьян в различные регионы Дальнего Востока началось не единовременно. На Амур - в 1859 г. Первыми туда переселились 240 духоборов Таврической и Самарской губерний. Указ о заселении Амурской и Приморской областей был принят несколько позднее, лишь в 1861 г. край был открыт для переселения всем желающим (как русским, так и иностранцам), без пособия от казны, но на большой земельный надел - 100 десятин на семью, с предоставлением льгот в податях и повинностях.

По Южно-Уссурийскому краю правительственные правила, регулирующие условия переселения, были приняты еще позднее - в 1866 г., поскольку лишь в 1860 г. эта территория по Пекинскому трактату была уступлена России Китаем. Несмотря на заманчивость природы Южно-Уссурийского края, в первые годы русские переселенцы не стремились сюда - сдерживала отдаленность от центра и необходимость затратить не менее двух лет в пути. Пионерами стали уволенные в запас военнослужащие, проходившие службу в крае, и ссыльные, получавшие заимообразное пособие в 100 руб., а также ссуду хлебом и на годовое пропитание. С начала 60-х годов и к 80-м годам они образовали в крае 21 земледельческий поселок, в которых, по данным Корфа, в 1883 г. проживало 600 семейств, т. е. не свыше 3000 душ обоего пола.

После присоединения края все жившие в нем китайские подданные ушли на родину, осталось лишь незначительное количество голдов и 15 тыс. манцз (манчжуров). Однако почти вслед за присоединением к России сюда хлынули жители соседней Кореи, толкаемые безземельем. Видя в пришельцах "спокойное и рабочее, а главным образом, семейное население, хотя и не такое трудолюбивое и талантливое, как китайцы", местные власти охотно принимали и водворяли одиночные семьи корейцев. Более того, их стали переселять внутри России (в 1872 г. 500 корейцев были направлены в Амурскую область). Однако в 1869 г. голод в Корее придал этому движению массовый характер, и около 7 тыс. корейцев перешли границу, несмотря на воспрещение русских властей и энергичное противодействие (доходившее до отрезания голов) корейского начальства. К 1883 г. переселившихся корейцев в Южно-Уссурийском крае насчитывалась 1261 семья в составе 6194 человек. Всего в Приморской области к январю 1898 г. проживало 23 тыс. корейцев.

Одновременно с переселением корейцев в начале 80-х годов началась миграция в Приморье китайцев из Манчьжурии, самовольно занимавших пустующие местности. По мнению В. К. Арсеньева ¹⁴, эмиграция китайцев, начавшаяся в XIX столетии, значительно обогнала русскую колонизацию. Отношения вновь водворявшихся переселенцев с оседло проживавшими в Южно-Уссурийском крае манцзами далеко не всегда носили мирный характер. Первый конфликт относится к 1868 г. - восстание, в результате которого манцзами было сожжено несколько русских переселенческих деревень, убиты и ранены крестьяне, расхищен скот и имущество. После этого в край были переселены уссурийские казаки, образовавшие 10 новых станиц с населением в 411 семейств, или 3156 человек. Однако спустя 17 лет выведенные из терпения грабежами, разбоем и насилием манцзы вновь вырезали в долине реки Сучан деревню. Быстрое прибытие казаков, сожжение всех фанз в округе предотвратило новую манцзовскую войну. Все китайцы из этой местности были удалены, русские крестьяне, по словам современников, получили урок, после которого притеснения ими манцз и корейцев прекратились.

С целью противодействия китайской экспансии в 1882 г. было принято решение организовать в течение трех лет (начиная с 1883 г.) ежегодную отправку морским путем из губерний Европейской России по 250 семей с отнесением всех расходов по их перевозке, полному устройству (включая выдачу рабочего скота, коров, семян, инструмента, стекла и даже ружей с припасами) и обеспечению продовольствием на полтора года на счет казны. Прибывающие наделялись, в соответствии с законом 1861 г., 100 десятинами земли на семью с правом установления подворного или общинного владения, освобождались от воинской повинности, от всех податей и повинностей, кроме натуральных. Отбор желающих осуществлялся (скрытно) в Черниговской области. Ехало в основном, по отзывам современников, "захудалое" население, которому нечего было терять и которое могло рисковать. В 1883-1885 гг. было перевезено 754 семейства, в которых насчитывалось 4,7 тыс. человек.

Своекоштное переселение состоятельных крестьян, готовых заплатить за переезд 400-600 руб. собственных средств, началось в 1884 г.: во Владивосток морем прибыло из Одессы 43 семьи в составе 247 человек. В 1885 г. приехало еще 129 семей (908 человек), причем 6 из них в том же году отправились обратно из-за трудности возделывания земли, отсутствия дорог и торговых центров. Всего своекоштных переселенцев прибыло в Южно-Уссурийский край морем за 1883-1893 гг. 2188 семей, или 14,9 тыс. человек. К 1895 г. общее число "морских" переселенцев (включая казеннокоштных) составило 2982 семьи, или 20,6 тыс. человек ¹⁵.

Экономический эффект переселения в Южно-Уссурийский край был весьма высок: годовая экономия от закупок у переселенцев хлеба для армии и флота превышала годовые ассигнования на переселение ¹⁶.

Так называемый "желтый вопрос" сохранился на Дальнем Востоке и в начале XX в. Выступая в Думе в 1908 г., П. А. Столыпин отмечал, что "при наличии государства густонаселенного, соседнего нам, эта окраина не останется пустынной. В нее прососется чужестранец, если раньше туда не придет русский, и это просачивание уже началось. Если мы будем спать летаргическим сном, то край этот будет пропитан чужими соками, и когда мы проснемся, может быть, он окажется русским только по названию" ¹⁷.

Для устранения "желтой угрозы", с целью вытеснения китайцев и корейцев с Дальнего Востока сюда стали переселять рабочих (в основном в Приморье - на стройки и рыбные промыслы), на которых был распространен льготный железнодорожный тариф и возможность "причисления к обществу". В результате за 1911-1913 гг. прибыло около 180 тыс. рабочих, мастеровых и ремесленников. Однако масштабы возвратного движения рабочих были значительными: в 1915 г. прибыло 6166 рабочих, из них 5351 - по контракту; в этом же году обратно проследовало 3764 рабочих, в том числе работавших по контракту - 1787 человек. Доля выбывших составляла 61% и 33% соответственно.

В работе "Китайцы в Уссурийском крае" В. К. Арсеньев в 1914 г. писал, что разрешение "желтого вопроса" будет зависеть от общей политики в отношении Дальнего Востока, которая "до сего времени очень неустойчива [...] То слышишь, что Приамурье бесполезная для нас колония, что она даже вредна государству, что ее следует уступить кому-нибудь из соседей, и чем скорее, тем лучше [...] то вдруг начинаем отстаивать свои интересы в Корее и Манчжурии, и дело доходит до кровопролитной войны. То же самое случилось и с вопросом относительно труда "желтых". До 1906 года вредны были китайцы и полезны корейцы, потом обратно, началось преследование корейцев и покровительство китайцам. Так продолжалось до 1910 года. Меры, принимаемые против "желтого" засилья, были бессистемны и непланомерны. Между тем, о конкуренции нашего мужика с китайским рабочим не могло быть и речи, и потому правительственная власть должна была прийти на помощь русскому переселенцу" ¹⁸.

В числе мер противодействия предлагалось выселение охотников и звероловов, запрещение аренды земли китайцами у русских землевладельцев; введение квот занятости китайцев на промышленных предприятиях, в торговле и др. Однако запретительные, протекционистские меры такого рода ситуацию не изменили: число корейских эмигрантов на Дальнем Востоке продолжало возрастать - с 34,4 тыс. в 1906 г. до 54,1 тыс. человек в 1910 г. и 64,3 тыс. человек в 1914 г. ¹⁹.


Динамика объемов переселения на Дальний Восток России в 1881-1915 гг.

Как показывает анализ статистических данных ²⁰, объемы переселения в Азиатскую Россию и на Дальний Восток, в частности, в период, предшествовавший революции 1917 г., довольно устойчиво возрастали: с 1,9 тыс. человек в 1891-1895 гг. до 111,4 тыс. человек в 1911-1915 гг. (табл. 7). Максимальное число переселений приходится на 1906-1910 гг. - 189,8 тыс. человек. Это следствие усовершенствования "технологии" его организации, а также проведения столыпинской земельной реформы. При этом увеличивалась и доля переселения на Дальний Восток в общем его объеме в Сибирь - с 0,4% до 9,5% соответственно. Довольно значительное снижение объемов переселений в 1901-1905 и 1911-1915 гг. было вызвано, как отмечалось, главным образом внешнеполитическими причинами - проведением военных действий по усмирению боксерского восстания в Китае, русско-японской и первой мировой войнами, а также постигшими Сибирь в начале 90-х годов неурожаями.

Характерно, что на протяжении последующего советского периода (табл. 8) объемы "правительственных" переселений на Дальний Восток, достигнутые в 1906-1910 гг., не были превышены.


Динамика объемов сельскохозяйственного переселения на Дальний Восток в 1951-1985 гг.

Одновременно с прямым движением на Дальний Восток происходило обратное. Причем по мере роста объемов переселения возрастали как объемы, так и интенсивность выбытия новоселов с нового места жительства. Отношение числа выбывших к числу прибывших увеличилось с 6,5% в среднем за 1896-1900 гг. до 27,6% в 1911-1915 гг. (табл. 9).

Об основных причинах выбытия в среднем за 1895-1899 гг. свидетельствуют, например, данные учета, проведенного чиновниками переселенческого управления (табл. 10). В региональном разрезе причины выбытия переселенцев заметно различались: если в Приморье преобладала неудовлетворенность природно-климатическим фактором, то в Амурской области весьма существенно влияли и экономические причины. Наблюдения более позднего времени обнаруживают сохранение этих тенденций. В 1909 г. по Приморской области, например, отношение числа выбывших к числу прибывших составило 29,8%, в том числе переселенцев текущего года вселения - 17,1%. Из числа выбывших проживали в области до одного года 72%, от одного до двух лет - 8%, более двух лет - 20%. Из числа выбывших мигрировали на родину 43%, в Западную Сибирь - 22%, в Маньчжурию - 21 процент, направление неизвестно у 14% возвратных переселенцев. Основными причинами выбытия, судя по материалам учета переселенческого управления, являлись: наводнения, кочковато-таежный характер местности - 32%, недостаток средств - 23%, тоска по родине и "не понравился край" - 15%, смерть, болезнь и разлад - 11%, малосилие семейств - 8%, бездорожье - 3%, отдаленность от населенных пунктов - 1%, другие причины - 7%. Опять-таки видно преобладание причин, связанных с неудовлетворенностью природно-климатическими условиями региона ²¹.

Современники писали, что "возвращающиеся на родину переселенцы представляют собой элемент такого пошиба, которому в будущей революции, если такая будет, предстоит сыграть страшную роль. Возвращается не тот, кто всю свою жизнь был батраком и уже отвык от того, что ему, как сказочному Антею, давало невероятную, гигантскую силу. Возвращается недавний хозяин, тот, кто никогда и помыслить не мог о том, что он и земля могут существовать раздельно, и этот человек, справедливо объятый кровной обидой за то, что его не сумели устроить, а сумели лишь разорить и из бывшего хозяина и хлебороба превратить не только его, но и всех домашних, в никчемных людей - этот человек ужасен для всякого государственного строя, каков бы он ни был" ²². Этот прогноз, судя по последовавшим вскоре событиям, оказался весьма точным.

Особенно интенсивно увеличился отток переселенцев с Дальнего Востока в годы первой мировой войны и первые годы революции. На 100 переселенцев, проследовавших на Дальний Восток, в обратном направлении проходило: 1913 г. - 28 человек, 1914 г. - 16, в 1915 г. - 177, 1916 г. - 1554, 1917 г. - 506, 1918 г. - 10 человек.

С учетом выбытия сальдо крестьянского переселения на Дальний Восток за двадцатилетие (1896-1915 гг.) составило, по нашим расчетам, 307,5 тыс. человек. Среднегодовой миграционный прирост населения региона только за счет переселения за эти годы составлял 15,4 тыс. человек. Для сравнения: в 1951-1970 гг. соответствующая величина составляла 8,5 тыс. человек, т. е. была почти в два раза меньше.

Обобщая изложенное, можно сделать вывод о том, что переселенческая политика России в отношении Дальнего Востока до 1917 г., сыгравшая заметную роль в формировании населения и аграрного сектора экономики, а впоследствии - в индустриальном развитии данного региона, явилась результатом взаимодействия противоречивых интересов, разрешавшихся путем компромиссов и уступок:

Между центральным правительством и местными администрациями. Первые стремились, при прочих равных условиях, развивать "центр", не допускать его ослабления за счет укрепления окраин, а вторые - добиться роста народонаселения как необходимого фактора развития региона. Эта проблема рассогласования национальных и региональных интересов в области регулирования миграции сохраняется и поныне.

Между политическими, экономическими, военными, идеологическими, этническими и иными интересами государства. Политические и военные потребности (заселение окраин) вступали в противоречие: а) с политическими же интересами (опасение распада сельских общин; стремление к сохранению управляемости государства, что в условиях неразвитости инфраструктур, в первую очередь связи и транспорта, было естественным; предотвращение условий возникновения на окраинах очагов трудногасимых конфликтов - урок Пугачева); б) с интересами экономическими (нежелание повышения стоимости рабочей силы в центральных губерниях, снижения доходов крупных товаропроизводителей в результате конкуренции между старыми и новыми производящими центрами). Экономические интересы (например, эффективность привлечения восточных рабочих) вступали в противоречие с политическими, военными и экономическими же интересами (стремление предотвратить отток за рубеж капиталов и вывоз некоторых видов товаров, снижение стоимости отечественной рабочей силы).

Между стремлением организовать переселение в объемах, соответствующих потребностям населения и миграционной емкости территорий, с одной стороны, и ограниченностью материально-технических и финансовых ресурсов государства, необходимых для его осуществления, - с другой.

Вместе с тем практика дореволюционного переселения в России, особенно начала XIX в., доказала возможность известного согласования этих групп интересов и осуществления государством широкомасштабного перераспределения населения на большие расстояния, эффективность которого достигалась за счет:

• перехода от переселения в принудительных и вынужденных формах к добровольному, свободному переселению;
• создания и первичного благоустройства правительством переселенческого земельного фонда, на котором производилось расселение мигрантов (как прибывающих в организованном порядке, так и самовольных);
• предоставления переселенцам на различных условиях (в пользование, аренду или собственность) земельных участков, позволяющих крестьянам вести собственное хозяйство и самообеспечиваться;
• предоставления государством льгот и преимуществ как индивидуальным переселенцам, так и их группам, переезжающим при его содействии: финансово-экономических, материально-технических и иных (транспортных, медицинских, по призыву в армию и пр.), предназначенных для возмещения затрат в пути следования, облегчения жилищного, производственного и культурного обустройства в местах вселения, а также ограничения "самовольных", выходящих из-под контроля государства, миграций;
• использования института ходоков с целью повышения обоснованности принятия решений о переселении и сокращения на этой основе выбытия новоселов из мест вселения;
• создания организационно-управленческой, производственной и социальной (медицинские учреждения, пункты питания в пути и др.) инфраструктур переселения;
• привлечения к переселению этнически однородных групп населения.

Значительная часть этих эффективных инструментов реализации переселенческой политики в последующий, советский, период постепенно была утрачена либо применялась в таких гипертрофированных формах, при которых выступала в роли фактора не стимулирующего, а сокращающего масштабы переселения и его результативность ²³.

Современной России необходимо использовать богатейший отечественный опыт формирования переселенческой политики (ее концепций, целей, форм и средств реализации) прежде всего с учетом взаимосвязи и взаимодействия системы реально существующих, различных по характеру и силе, далеко не всегда совпадающих интересов и соответствующих потребностей общества и личности; общества и отдельных социальных, демографических и этнических групп населения; государственных и региональных, государственных и отраслевых; межгосударственных, международных и иных интересов.

Вся история переселений в России и на Дальнем Востоке в частности наглядно свидетельствует о том, что игнорирование либо недоучет групповых или индивидуальных интересов при принятии управленческих решений может иметь серьезные негативные последствия. Их нейтрализация сопряжена со значительными усилиями и затратами, далеко не всегда результативными - например, по преодолению последствий массовых неупорядоченных миграций россиян, нелегальных миграций иностранной рабочей силы, интенсивного выбытия мигрантов из мест вселения и пр.

Ситуации, при которых миграционные процессы, нарушая нормальное течение общественной жизни, превращаются в самостоятельный фактор формирования широкомасштабных общественных конфликтов, зачастую сопровождающихся жертвами, насилиями (например, конфликты местного и пришлого, особенно этнически иного населения), особенно нежелательны.

Из изложенного следуют по крайней мере три вывода.

1. История государственного регулирования переселений в России и на Дальнем Востоке в частности свидетельствует о сходстве, повторяемости, доходящей порой до идентичности, используемых на хронологически и качественно различных этапах развития страны (региона) форм и методов воздействия на миграционные процессы, что, по-видимому, является следствием их механического переноса, воспроизведения на практике без какой-либо адаптации, без учета уже имеющегося представления о возможных результатах - как положительных, так и отрицательных. Отсюда очевидна необходимость использования исторического опыта - и международного, и, главным образом, отечественного - в современной практике государственного управления миграционными процессами в России.

2. Фиксация путем непрерывного, комплексного мониторинга (статистического, социологического, правового и пр.) динамики общественных отношений и явлений, возникающих в связи с миграционными процессами, анализ и принятие решений, направленных на наиболее полное согласование и удовлетворение интересов всех субъектов миграционных процессов (с учетом реальных возможностей, ресурсов, готовности к компромиссам) посредством практических действий - правовых, организационных, финансово-экономических и др. необходимы для формирования эффективной миграционной политики России.

3. Выработка концепции, системы целей и инструментов реализации национальной миграционной политики России, а также, в качестве ее неотъемлемых составляющих, региональных миграционных программ должна осуществляться не на ведомственной, чисто правительственной основе, а путем создания широкой национальной платформы, открытой для дискуссий, обмена мнениями и взглядами. К участию в них следует привлекать представителей всех ветвей государственной власти и местного самоуправления, предпринимателей, представителей науки, общественных объединений.

Владимир Трубин
Московский Центр Карнеги
сборник:
Миграционная ситуация на Дальнем Востоке и политика России

Сообщение отредактировал Rus - 20.5.2009, 19:04

[dezi]

спасибо за материал!!!
на сайте vgd интересные материалы копает Наталья.
Ее родственники переселились из той же деревни, что мои. Редкое совпадение.
По приморскому краю у нее есть тоже материал
http://forum.vgd.ru/206/22975/90.htm?a=stdforum_view&o=

[Rus]

следующий материал хочу подготовить именно по теме Зеленый Клин
Оно понятно дело - история, история переселения.. но некоторые украинские псевдо историки и идеалисты до сих пор считают южное-приморье своей исторической территорией или претендуют на дальневосточную автономию.
да, на ДВ из пяти фамилий четыре заканчиваются на ....ко, но украинцами себя вряд ли кто-то считает..

[Rus]

ЗА СИБИРЬЮ, ГДЕ СОЛНЦЕ ВСХОДИТ, ИЛИ ПОЧЕМУ НЕ СОСТОЯЛАСЬ В ЗЕЛЕНОМ КЛИНЕ ВТОРАЯ УКРАИНА




Название Зеленый Клин появилось в конце XIX в. благодаря массовой эмиграции украинцев на юг дальневосточного региона Российской империи и вытеснило другое украинское название этого региона - Закитайщина. Первоначально под Зеленым Клином подразумевалась территория Приамурья и Уссурийского края, ставшая основным объектом украинской колонизации на Дальнем Востоке во второй половине XIX - начале XX вв. Однако, когда на повестке политической жизни стал вопрос о необходимости создания Украинского государства на Тихом океане, Зеленый Клин получил более широкую интерпретацию - это территория от Байкала до Берингового пролива. Фактически все эти земли в годы Гражданской войны были охвачены общей борьбой украинцев за создание единого и независимого государства. В эти годы наряду с Зеленым Клином стали использоваться другие названия этой же территории - Зеленая Украина и Новая Украина.

Царская Россия
Накануне 1917 г. на территории Зеленого Клина проживало около полутора миллионов человек, из которых почти миллион были украинцами. Следующим по размеру этносом шли казаки - забайкальские, амурские и уссурийские . Среди них было также немало украиноязычного населения. Особенно их много было среди уссурийских казаков , значительная часть которых пополнилась в начале XX в. кубанскими казаками . Последние, как известно, были потомками украинских казаков и сумели сохранить на Кубани украинскую культуру. В Зеленый Клин активно переселялись и выходцы других славянских народов -белорусы, русские и поляки. Но при всем этом украинцы в Зеленом Клине, как и в родной Украине, были доминирующей по численности нацией.
Один из корреспондентов, Иллич-Свитыч так описывал, например, г. Уссурийск в 1905 г.: «Это большое малорусское село. Главная и самая старая улица - Никольская. Вдоль всей улицы, по обеим сторонам, вытянулись белые мазанки, местами и теперь еще крытые соломой. В конце города, при слиянии Раковки с Супутинкой, как часто и на коренной Украине, устроен «ставок», подле которого живописно приютился «млынок», так что получалась бы вполне та картина, в которой «старый дид» в одной песне смущает «молоду дивчину» - «и ставок, и млынок, и вишневенький садок», если бы этот последний был налицо. Среди русского населения, не считая казаков , малороссы настолько преобладают, что сельских жителей городской, так называемый интеллигентный, называет не иначе, как «хохлами». И действительно, среди полтавцев, черниговцев, киевских, волынских и других украинцев переселенцы из великорусских губерний совершенно теряются, являясь как бы вкраплением в основной малорусский элемент. Базар в торговый день, например, в Никольске- Уссурийском весьма напоминает какое-нибудь местечко в Украине; та же масса круторогих волов, лениво пережевывающих жвачку подле возов, наполненных мешками муки, крупы, сала, свиных туш и т.п.; та же украинская одежда на людях. Повсюду слышится веселый, бойкий, оживленный малорусский говор, и в жаркий летний день можно подумать, что находишься где-нибудь в Миргороде, Решетиловке или Сорочинцах времен Гоголя».

Но несмотря на то, что процент русских в Зеленом Клине в начале XX в. был незначительным (не больше 5% против 70% украинцев), украинскому языку и украинской культуре приходилось с трудом добиваться права на свое существование, особенно в городах. Это было связано с тем, что фактически все важные посты в государственном аппарате и в учебных заведениях Зеленого Клина занимали русские, которые не хотели признавать в украинцах отдельный народ, обладающий высокой и древней культурой. Поэтому в городах чаще всего преобладал русский язык. Даже среди украинцев, которые приезжали в города, как и сегодня, немало было таких, которые стеснялись говорить на своем родном языке, тем более, если они социально несколько поднимались над своими соотечественниками. Русская элита утверждала, что украинский язык - это своего рода «сельское наречие» русского языка, но не больше. Нередко многие украинцы, чтобы придать псевдосолидность своим фамилиям переделывали их на русский манер, добавляя к окончанию своих фамилий «-ов» или «-ев».
Тот же В. Иллич-Свитыч не обошел вниманием и этой проблемы: «Среди старых торговых фирм стали появляться и новые, несомненно, украинского происхождения. Но подобно деревенскому парню, взятому в «москали» и потому считающему себя почему-то выше серой деревенщины и стыдящемуся, по глупости, своего родного языка, основатели недолговечных фирм спешат скрыть свое происхождение, отречься от своей национальности, если не переменить, то хоть исказить свои фамилии, в результате чего на магазинных вывесках, Павлюк, например, преобразовывается в Павлюкова, Рябошапка или Рябоконь - в Рябошапкова или Рябоконева и т.п. Глядя на эти смешные претенциозные метаморфозы Гриця Павлюка и Остапа Рябоконя в Григория и Естафия Павлюковых и Рябоконевых, крупными буквами на вывесках оповещавших некоторым образом urbi et orbi о своем маленьком ренегатстве, становится больно за своих соотечественников на этой Дальневосточной Украине».
Когда же вспыхнула революция в России, для украинцев Дальнего Востока наконец появилась возможность политически защитить свои национальные права. Весной 1917 г. многие украинские организации Зеленого Клина (к этому времени их насчитывалось уже несколько десятков) выступили с инициативой провести общий Дальневосточный съезд украинцев, который должен был, по замыслу организаторов, объединить украинцев в единую политическую структуру с общей программой действий.

Первый Всеукраинский съезд Дальнего Востока
Первый Всеукраинский съезд Дальнего Востока состоялся 11 (24) июня 1917 г. в городе Никольске- Уссурийском (ныне Уссурийск). В первый же день его участники столкнулись со всеобщей враждебностью русских политиков, несмотря на политические разногласия последних между собой. Так, командование русской армии запретило посещать его заседания военнопленным украинцам-галичанам, воевавшим в австрийской армии в первую мировую войну. Большевики пошли еще дальше. Владивостокский Совет рабочих и солдатских депутатов постановил вообще разогнать съезд, так как он вносит раскол в так называемое «революционное движение». Однако солдаты, которые в большей части своей были украинцами, отказались подчиниться большевистской резолюции, и съезд, как и предполагалось, прошел спокойно в течение четырех дней.
На съезде было сформировано несколько комиссий, которые разработали первоочередную тактику действия для украинских организаций Зеленого Клина. На первом месте стояла задача - расширить пропагандистскую работу среди украинцев, и прежде всего среди селян и солдат. Для этого признавалось необходимым открытие по всему Зеленому Клину кружков товарищества «Просвита», украинских библиотек и школ, приступить к печатанию массовых украинских газет и к проведению специальных лекций по украинским проблемам с тем, чтобы «поднять национальное самосознание украинцев и развеять гипноз прошлого, когда русская власть активно проводила русификацию и боролась с украинским национальным движением».
Также было принято решение требовать от Временного правительства предоставления государственной национальной автономии Украине и Зеленому Клину в составе России и создание в русском правительстве специального министерства по украинским делам. Этого же требовала Центральная Рада в Киеве, но только для Украины.


Национальный флаг Зелёного Клина.</b>
В основе дизайна использовался флаг чешских легионеров.
Зеленый цвет — тайга, синий — небо и море, желтый — хлебное поле.

Однако участники съезда не очень полагались на добрую волю властей, поэтому было принято решение приступить к формированию государственных органов в Зеленом Клине и к созданию своих национальных вооруженных сил. Высшим представительным органом Зеленого Клина должна была стать Дальневосточная краевая Рада, которая и была сформирована на съезде. На местах представительная власть находилась у окружных Рад (всего их было создано десять, в том числе в Забайкалье и Маньчжурии). Исполнительная власть передавалась Краевому секретариату, статут деятельности которого предстояло принять на следующем съезде. Тогда же предполагалось его и сформировать.
Историческое значение первого Всеукраинского съезда Дальнего Востока для Зеленого Клина было велико. Фактически с этого момента начинается организованная борьба дальневосточников за свою национальную государственность. Сразу после съезда украинское национальное движение резко активизировалось. Стали наконец открываться украинские школы, несмотря на нехватку во многих местах учительских кадров. Во многих дальневосточных городах стали издаваться украинские газеты. Самыми известными были «Щире слово», «Украинец в Зеленом Клине» во Владивостоке, «Ранок» в Хабаровске, «Амурский украинец» в Благовещенске и «Засив» в Харбине.

В это же время начинается формирование первых украинских вооруженных отрядов для самообороны. Украинцы с оружием в руках покидали русские части и, нашивая на рукава желто-синие повязки, шли в местные украинские органы власти. Верховным командиром этих отрядов Дальневосточная Рада назначила в 1918 г. полковника Слищенко. Однако процесс создания Украинской армии проходил очень тяжело и первые украинские формирования были малочисленны - в войсках на Дальнем Востоке власть русского командования в сравнении с германским фронтом была еще значительна, и у русских была возможность наказывать украинцев за «дезертирство». Наиболее активно процесс создания украинских войск шел в Маньчжурии, где местная власть на КВЖД и над войсками находилась у генерала Хорвата, симпатизировавшего украинскому национальному движению и всячески ему помогавшего. В значительной степени на это повлияло то, что начиная еще с прадеда, выходца из Сербии, все предки Хорвата жили в Украине и были женаты на украинках и поэтому для него украинское возрождение было лично очень близко.
После большевистского переворота в России начались беспорядки на КВЖД. Тогда, с согласия Хорвата, под контролем Харбинской окружной Рады поручик Твардовский сформировал два отдельных украинских батальона (около тысячи человек), которые взяли под свой контроль Харбин и КВЖД. Позже в конце декабря 1917 г., когда власть в Маньчжурии полностью перешла к Китаю, эти батальоны были отправлены в Украину. Твардовский же вернулся обратно из Киева, назначенный Симоном Петлюрой генеральным консулом Украинской Народной Республики на Дальнем Востоке и в Маньчжурии. Он внес немалый вклад в налаживание связей между двумя Украинами. Однако в этот период Киев мог реально помочь своим соотечественникам в Зеленом Клине лишь учебниками и литературой на украинском языке. Но все же это было не менее важным фактом для молодого украинского движения на Дальнем Востоке, чем политическая и военная помощь. Это было признание официальным Киевом существования проблемы Зеленого Клина, желанием помочь в ее решении, несмотря на то, что сама Украина находилась на краю гибели.

Начало борьбы за государственную независимость Приамурья
Первоначально лидеры украинского движения в Зеленом Клине в своей борьбе ошибочно делали ставку в основном на Украину. Считалось, что если Украина станет независимым государством, то и Зеленый Клин автоматически отделится от Москвы. Это нашло отражение и в решениях Второго Всеукраинского съезда Дальнего Востока, который состоялся в Хабаровске в январе 1918 г. На нем было принято обращение к украинскому правительству, чтобы оно в своей политике требовало от русских властей признания Зеленого Клина частью Украинского государства, так как здесь украинцы составляют национальное большинство. Среди населения Зеленого Клина был брошен клич «Все на защиту Украины». Сказалось и отсутствие самостоятельной национальной идеологии у украинского движения на Дальнем Востоке, которое бы учитывало местные особенности Зеленого Клина, в частности его огромную удаленность от Украины и необходимость самостоятельной борьбы за независимость. Вскоре выяснилось, что подавляющая часть населения Дальнего Востока не намерена покидать свою новую родину и посылать своих детей на защиту далекой Украины. Поэтому уже на третьем съезде, состоявшемся в апреле 1918 г., было принято решение бороться за создание независимого Украинского государства на Тихом океане и формирование Украинской армии Зеленого Клина. Возглавить этот процесс должен был Краевой секретариат во главе с Юрием Мовой-Глушко, назначенным на эту должность Дальневосточной Радой еще в январе 1918 г.
Краевой секретариат Зеленого Клина поручил формирование Украинской армии генералу Хрещатицкому, который уже летом 1918 г. на железнодорожной станции Эхо приступил к созданию украинских дивизий. Однако адмирал Колчак, несмотря на свои заявления, что он не против создания Украинской армии, узнав, что Хрещатицкому уже удалось сформировать одну дивизию, потребовал прекратить и отправил эту дивизию на большевистский фронт воевать за единую и великую Россию. Позже соратник Колчака профессор Гинс признался, что для России «сибирский сепаратизм не так страшен, как украинское движение», и с негодованием писал о том, что глава союзных войск на Дальнем Востоке и в Сибири генерал Жанен находил необходимым существование украинских войск.

По той же причине не смогла осуществиться и идея украинцев из Галичины и Буковины, которые попали в русский плен вместе с чехами во времена первой мировой войны. Галичане в Сибири намеревались сформировать отдельную украинскую армию, наподобие сичевых стрельцов, и затем отправиться на восток для защиты национальных интересов населения Зеленого Клина. Колчак полностью игнорировал настроения местных жителей: «Представители населения на своих съездах, - писало «Щире слово», печатный орган Дальневосточной Рады, - уже не раз заявляли, что они не дадут своих детей для службы в чужих армиях, и когда возникнет необходимость иметь свою армию, то на Дальнем Востоке должна быть армия украинская».
Поэтому нежелание колчаковского правительства признать за украинцами Дальнего Востока право на самоопределение, постоянные экспроприации для белой гвардии среди селян продовольствия и мобилизация в колчаковскую армию мужского населения настроили население Зеленого Клина враждебно к белогвардейцам, поставив их тем самым в один ряд с антиколчаковским движением в Сибири и с забайкальскими казаками . Последние во главе со своим атаманом Семеновым также стремились создать отдельное казачье государство в Забайкалье. В результате в июне 1919 г. Юрий Мова и члены Краевого секретариата Зеленого Клина пришли к выводу, что раз русские власти не позволяют легально создать украинскую армию для защиты мирного населения от всеобщей анархии и когда селяне сами берутся за оружие, необходимо приступить к организации Украинской армии на местах в селах. На тайном совещании была объявлена война омскому правительству Колчака, было решено провести соответствующую агитацию среди населения и солдат. Это дало важный толчок к формированию партизанских повстанческих отрядов в Зеленом Клине, фактически ограничивших территорию подвластную русским властям городами и железной дорогой. Когда это стало известно русской контрразведке, по приказу генерала Розанова, губернатора Приморья, часть украинских лидеров была арестована, а Юрий Мова-Глушко был приговорен к смертной казни, замененной затем тюремным заключением.


Зелёная Украина.
Карта составлена в 30-х гг. XX века в Украинской национальной колонии Маньчжурии.

В значительной степени на аресты политических противников колчаковского режима повлияла и попытка дальневосточных эсеровских организаций, в которых было немало украинцев, вместе с генералом чешских легионеров Гайдой поднять антиколчаковское восстание во второй половине 1919 г. Они ставили задачу захвата власти на всем Дальнем Востоке, арест видных деятелей колчаковского режима (Розанова, атаманов Семенова и Калмыкова и других) и затем создание демократического государства на Дальнем Востоке. Деятельность эсеров получала полную поддержку и среди союзников, в частности у американцев. Однако о восстании контрразведке стало известно еще в начале его подготовки и большинство офицеров, связанных с Гайдой, были арестованы. Лишь последнему и его близким соратникам удалось уехать в Европу. Поэтому напуганные белогвардейцы постарались обезопасить себя от подобных неожиданностей.
Лишь после свержения власти генерала Розанова во Владивостоке 31 января 1920 г. арестованные вновь обрели свободу.
С падением колчаковского режима в Сибири и на Дальнем Востоке 20 января 1920 г. глава Читинской окружной Рады Василь Козак от имени всех украинцев обратился к атаману Семенову, который еще Колчаком был назначен главнокомандующим всеми войсками на Дальнем Востоке, с просьбой предоставить украинцам полную власть на местах и помочь организовать Украинскую армию. 11 июля 1920 г. Семенов издал указ, в котором признавал за украинцами Зеленого Клина право на национальное самоопределение в рамках единого Дальневосточного государства украинцев, казаков и бурятов с предоставлением каждому народу национально-территориальной автономии. Украинцам передавалась вся полнота власти на местах. Это еще раз было подтверждено Семеновым указом от 31 октября 1920 г., в котором также говорилось о необходимости создания единого Дальневосточного селянско-казачьего национального комитета (правительства), которому принадлежала бы вся власть на Дальнем Востоке.

В октябре этого же года глава Краевого секретариата Юрий Мова провел несколько переговоров с атаманом уссурийских казаков Савицким и представителем атамана Калмыкова - полковником Савельевым о создании единого вооруженного фронта для борьбы с большевиками. После признания в октябре 1920 г. Дальневосточной Радой атамана Семенова главой Дальневосточного государства украинцы получили от него поддержку в создании Украинской армии - это 14 кг золота и 10 вагонов муки. В ноябре этого же года Дальневосточная Рада поручила генералу Вериго сформировать два украинских полка во Владивостоке, где находились высшие украинские органы власти Зеленого Клина. Уже в первые дни в Украинскую армию записалось 300 добровольцев. В течение двух месяцев удалось сформировать один полк, казармы которого находились на окраине г. Владивостока в Гнилом Углу (ныне - бухта Тихая). Нехватка оружия не позволяла быстро сформировать боеспособные украинские части, и поэтому зачастую приходилось отказывать желающим вступить в Украинскую армию.
Процесс создания национальной армии был прерван в январе 1921 г., когда большевистский Военный совет, напуганный ростом украинского национального движения, захватил склад с оружием и продовольствием Украинской армии. После чего большевики потребовали от Дальневосточной Рады роспуска ее вооруженных сил. Не имея фактически оружия, ни о каком серьезном сопротивлении большевикам не могло быть и речи. Генерал Вериго был вынужден подчиниться.
Нехватка средств и успешное наступление Красной Армии в 1922 г. под прикрытием тезиса о защите интересов Дальневосточной республики не позволили лидерам Дальневосточной Рады вновь попытаться восстановить Украинскую армию. Говоря о Дальневосточной республике, необходимо сказать, что ее создание было в значительной степени предопределено чаяниями населения Дальнего Востока иметь свое национальное государство. С идеей создания самостоятельного Дальневосточного государства выступали фактически все местные политические партии и организации, даже среди дальневосточных коммунистов лидировали те, кто выступал за сохранение своего независимого положения от Москвы, в том числе и в государственном вопросе. Поэтому московские большевики, чтобы выбить у своих врагов и оппонентов социальную базу и не позволить им настроить против себя дальневосточников, согласились на создание Дальневосточной республики под своим контролем, как это они делали в других национальных окраинах бывшей Российской империи. К тому же, согласно конституции ДВР, признавалось право украинцев на национальную автономию в составе республики, что было важно для жителей Дальнего Востока.
Однако после того, как 25 октября 1922 г. Красная Армия вошла во Владивосток, всем стало ясно, что в реальности все заявления большевиков были лицемерием. 15 ноября Народное собрание, состоявшее из большевиков или пробольшевистски настроенных жителей Забайкалья, объявило о присоединении ДВР к России. В тот же день, без всякого обсуждения, ВЦИК России согласился включить ДВР в состав своего государства.

Сразу же после ввода большевистских частей во Владивосток ГПУ начало аресты местных политиков. Первыми были арестованы лидеры Дальневосточной Рады и местных украинских организаций, а не белые офицеры и русские чиновники. Но благодаря широкой известности лидеров украинского движения в Зеленом Клине большевики не посмели их расстрелять, как они это делали с партизанами, которые не собирались складывать оружия. Над ними решено было провести показательный суд в Чите, где советская власть уже значительно укрепилась. Суд состоялся в январе 1924 г. В результате поддержки украинцев Читы, из которых фактически состояли все зрители в суде, советские судьи не решились вынести суровый приговор: 24 человека были отпущены на свободу, а 14 человек получили несколько лет тюрьмы. Даже члену Дальневосточной Рады Петру Горовому смертная казнь за активную антисоветскую деятельность была заменена пятью годами лишения свободы. Большевики еще долго неуверенно себя чувствовали на Дальнем Востоке, поэтому первые десять лет они не запрещали выпуска украинских газет, продолжали открываться новые украинские школы и вузы. Были созданы по всему Дальнему Востоку, за исключением крупных городов, украинские районы, где во всех государственных учреждениях использовался украинский язык. Дальний Восток хотя и был присоединен к России, но все же до 1939 г. продолжал быть выделен в отдельную административную единицу (сперва как Дальневосточная область, затем как Дальневосточный край).
Началом наступления на национальные права украинцев Зеленого Клина можно считать 1927 г., когда, согласно всесоюзной переписи, вдруг оказалось, что число украинцев на Дальнем Востоке по сравнению с 1917 г. не только не увеличилось, но уменьшилось более чем в два раза (с 950 до 400 тыс.), то есть получалось, что в 20-е годы украинцев неожиданно постиг массовый мор, а русских - демографический взрыв. Этой фальсификацией Москва пыталась доказать, что Дальневосточный регион по национальному составу является неотъемлемой частью России. Через пять лет Сталин, говоря об истории создания Дальневосточной республики, подчеркнул, что она была буферным государством, а не национальным. Это стало прямым указанием историкам, как писать историю Дальнего Востока времен гражданской войны, поэтому сегодня нет ни одного серьезного научного исследования по истории национально-освободительной борьбы дальневосточников. Окончательное наступление Москва повела на украинскую культуру Зеленого Клина с середины 30-х годов. Стали массово закрываться украинские учебные заведения, газеты, в государственных учреждениях принуждали вести делопроизводство на русском языке. Украинская интеллигенция высылалась за пределы Зеленого Клина или отправлялась в лагеря и тюрьмы. Многие из них бежали в Маньчжурию. Лидеру украинского национального движения Юрию Мове-Глушко удалось уехать в Киев, где он в 1942 г. умер от голода.

Сегодня в Зеленом Клину в национальном вопросе продолжают сохраняться политические традиции, заложенные во времена И.Сталина. На словах все народности имеют одинаковые права, а на практике лишь титульная нация - русская. Например, в Приморском крае официально каждый десятый человек считает себя украинцем, во многих селах старшее поколение все еще говорит по-украински, сохраняется высокий интерес к украинской культуре, и при этом до сих пор нет государственной поддержки попыткам украинцев открыть свою национальную школу, начать выпускать свою газету, получить хоть какое-нибудь постоянное помещение для своих организаций и иметь пусть небольшое, но регулярное телерадиовещание. Нет поддержки и со стороны официального Киева.
Александр МАМАЙ
zerkalo-nedeli.com

Зелёный Клин

В конце 1930-х годов группа авантюристов, обосновавшаяся на территории марионеточного государства Манчжоу-Го, с подачи японских властей пыталась реализовать идею превращения Приморья в независимое украинское государство.

Юрий Рой - отец-основатель Зеленого Клина

Архив открывает тайны
Время стирает все. Даже жесткий гриф "совершенно секретно" для него не преграда. Сегодня приоткрывается завеса над еще одной приморской тайной: согласно данным из архивов приморского УФСБ, в 1930-х годах на территории Маньчжурии, захваченной Японией, группа украинских националистов - немногочисленная, но весьма крикливая - планировала захватить часть Дальнего Востока. Захватить Приморье и превратить его в автономию - украинское государство под названием "Зеленый Клин". О том, что это был не бред воспаленного мозга, говорят документальные свидетельства - газеты, журналы и даже карты. Смешно смотреть на карту Приморья, испещренную знакомыми с детства названиями в украинской транскрипции: "Шмакiвка", "Спаськ", "Посiет", Шкотiво". Кажется, что это розыгрыш. Однако в 1936-1945 годах радикальные украинские националисты во главе с предводителем Юрием Роем действительно докладывали своим японским содержателям о том, что создание Зеленого Клина - вопрос практически уже решенный.

Статья Гитлера в журнале Юрия Роя "Далекий Схiд"

По следам аспида
Корни агрессивного украинского национализма, достигшего к 1930-м годам своего пика, стали прорастать еще в конце 19 века и были связаны с попытками как духовного завоевания (католицизм), так и территориального отторжения кусков российской территории в пользу соседних государств, в частности Польши. Поэтому нет ничего удивительного в том, что одним из идеологов украинского национализма стал выходец из семьи польских магнатов Роман Шептицкий. Для непосвященных карьера Шептицкого - загадка. Будучи кадровым военным, в 1888 году он неожиданно делает странный шаг - становится монахом малозначительного католического ордена "базилиан" и берет имя Андрий. По данным российской контрразведки тех лет, в становлении Шептицкого монахом нет ничего удивительного - он был двойным агентом: работал одновременно на разведку Ватикана и на польскую разведку.

Шептицкий был вхож в аристократические круги Петербурга и его "духовные дети", как правило, были выходцами именно оттуда, что приносило "святому отцу" весьма полезную закрытую военную и политическую информацию. Сам император Николай Второй оценивал Шептицкого не иначе, как "аспида". Именно Шептицкий, будучи чистокровным поляком, призывал украинцев на борьбу с "москалями", провозглашал принципы "незалежности" (независимости) и "самостийности" (самостоятельности). Будучи одним из столпов униатской церкви, он в течение 15 лет прошел путь от монаха до митрополита, вынашивая планы замены по всей России православия на католицизм с прицелом на место верховного церковного правителя страны. Только Октябрьская революция 1917-го оторвала его от этих планов - даже во Временном правительстве он пытался отвратить министров от православия, утверждая, что более всего русский народ ненавидит городовых и православных священников. Именно Шептицкий организовал в начале 1920-х годов Украинскую военную организацию (УВО), которая впоследствии переросла в структуру, более знакомую всем нам по фильмам про "лесных братьев" - организацию украинских националистов (ОУН). И у него нашлись достойные последователи.

Мечты сбываются...
У крестьян Российской империи (в состав которой входила и Малороссия, то бишь - Украина) издавна было поверье, что где-то на востоке, за Сибирью, есть привольная плодородная равнина среди гор, " зеленый клин ", где никто не живет, где нет свирепых царских приказных, где можно жить "вольной артелью". В поисках этого "зеленого клина " с XVII века тянулись в Сибирь беспрерывные потоки переселенцев, в том числе и украинцев.

Первые же документальные свидетельства нездоровой активности украинских националистов в Приморье датируются эпохой революции 1917 года. Поскольку предыдущие 20-30 лет, согласно указаниям властей, территория заселялась в основном выходцами с Украины, к этому времени едва ли не 80 процентов населения края были этническими украинцами. Естественно, в общей массе нашлись свои идеологи, вожди и организаторы. Идея создания "новой Америки", собственного независимого государства, полюбилась тогда многим.

В 1918 году в Хабаровске уже заседает Третий Всеукраинский съезд (тогда же во Владивостоке организовывается окружная Рада). 27 июля 1921 года украинская Громада (общество, в данном случае - руководство общества украинских националистов - Прим. авт.) обращается за помощью к японскому императору. Красная Армия тогда стояла на подступах к Приморью, а местные националисты не смогли собрать свои сечевые отряды: власть уходила из рук, и для спасения ситуации они предприняли попытку торга с японцами. В обмен на силы императорской армии, которая должна была выбить красные части из прилегающих к Приморью территорий, украинские националисты предлагали сдать в концессию Японии богатства края - лес, пушного зверя, рыбу, прииски и т.д.

Диверсант-националист
Евгений Коновалец был одним из тех, кто понял, что "национальная идея" - хороший товар, и на торговле им можно сколотить приличный политический капитал. Понял - и воспользовался своим шансом. После того как в 1919 году и белое движение, и всевозможные "освободительные армии Украины" потерпели поражение, у них осталось только одно оружие - месть. Террор. Именно Евгений Коновалец возглавил ОУН, у которой было полно работы: заброс диверсантов на территорию советской Украины, внедрение агентуры и создание широкой шпионской сети в СССР, уничтожение высокопоставленных лиц и дипломатов Республики Советов по всему миру. Часть информации, добываемой "оуновцами", продавалась иностранным разведкам. В этом националисты не видели ничего зазорного - все ведь делалось под эгидой борьбы с большевизмом. Но Коновалец, как бы не был хитер, все-таки был уничтожен в 1938 году. Советский разведчик Павел Судоплатов вручил ему коробку конфет, начиненную взрывчаткой. Останки Коновальца роттердамская полиция собирала несколько часов - этот шаг был ответом на постоянную террористическую деятельность ОУН против советских диппредставителей.

Евгений Коновалец

Игра белыми фигурами
Те "бывшие" (и русские, и украинцы), кто волею судеб бежал через Приморье от советской власти, далеко скрываться не стали - большинство нашло убежище на территории Китая. Особенно много эмигрантов осело в Харбине. Русские харбинцы не потеряли себя, считая, что Советы - это ненадолго, они создавали художественные и литературные кружки, военные и полувоенные организации, открывали клубы, газеты и рестораны. За годы эмиграции (по крайней мере, до начала 1940-х годов), там не раз вынашивались планы возвращения хотя бы части исторической родины из-под власти советской - "власти российской".

Но объединению эмигрантов все время что-то мешало - внутренние распри, недостаток финансов, скандалы внутри тех или иных эмигрантских структур(об истинных причинах этих распрей - чуть позже). При этом харбинские белоэмигрантские организации не были самостоятельными - их руководство базировалось где-нибудь в Париже или Берлине, взаимоотношения между "центром" и "филиалами" зачастую было сильно затруднено - проверки, перепроверки, вербовка, перевербовка... Учитывая, что в игру с белыми вступали одновременно профашистские партии, японская военная миссия, германская, польская и советская разведки, можно представить, какой "шпионский винегрет" получался в Харбине. Именно на волне неустойчивых отношений "центра" и "филиала" и сработала советская контрразведка: поскольку Приморье находилось к Харбину ближе всего, местные чекисты очень быстро сумели внедриться в белоэмигрантские круги. Сегодня можно снять завесу тайны с некоторых имен - имен людей, которые в 1920-1930 годах вступили в смертельное противостояние с японской военной миссией, использовавшей для своих целей белую эмиграцию.

Петр Пакулов - коренной приморец, происходил из зажиточных крестьян, владел мельницей. Когда пришла советская власть, мельницу отняли. Пакулов поднял бунт, был арестован чекистами. Вместе с десятком таких же бунтарей бежал из тюрьмы в Маньчжурию. Состоял в военной группировке, разрабатывающей диверсионные операции против СССР. Никто из японской военной миссии так и не узнал никогда, что Пакулов - сотрудник советской разведки. По его донесениям диверсионные группы перехватывались, уничтожались, лишались возможности нанести урон стране. Больше десяти лет он морочил голову японской разведке, спасая сотни жизней.


Украинский пасьянс
Но вести оперативную игру приморским чекистам пришлось сразу по двум направлениям - разобщать белоэмигрантское движение и контролировать аппетиты харбинских украинских националистов. Агентурная сеть, созданная в середине 1920-х, и спустя десять лет работала без сбоев. И вот объектом ее пристального внимания становится Юрий Рой, выбранный в 1936 году главой так называемого Украинского Дома. На полученные от японцев деньги им издавался журнал "Далекий Схiд", героями публикаций которого становились то Коновалец, то Шептицкий, то и вовсе Гитлер. Журнальчик, конечно, был убогонький - призывы "изгнать москалей" на "рiднiй мовi" писались не очень-то грамотно. Точнее говоря, это был не украинский литературный язык, а диалект западной Украины, густо замешанный на заимствованиях из разговорного польского и русского. Например, в октябрьском номере журнала за 1938 год Гитлер говорит (на мовi, разумеется): "Я спочуваю долi Cловакiв, Полякiв, Мадярiв и Украiнцiв". Однако на правильном украинском следовало сказать не "спочуваю" (такого слова в нем просто нет), а "спiвчуваю" - в смысле, "сочувствую". Таких ошибок - добрый десяток в каждом из номеров. О чем это говорит? Только о том, что Юрий Рой со товарищи носителями родного украинского языка не являются. И действительно, в 1945 году, когда отряды СМЕРШ захватят переписку "борцов с москалями", выяснится, что она велась между соратниками по украинскому националистическому движению на "москальском".

Чем же привлекает к себе внимание Юрий Рой? Во-первых, необузданными амбициями. В его планах, например, создание Зеленого Клина - украинского государства на территории Приморья. Впрочем, границы "Зеленой Украины" двигаются дальше и дальше - вот уже "мапа" (карта) России почти полностью окрашена в зеленый цвет (см. фото). "Как же это сделать?" - спрашивают Роя его японские хозяева из военной миссии. "А очень просто, - отвечает Рой, - вот видите нашу молодежь? Мы изучаем с ними военное дело и готовимся к захвату власти в Приморье. У нас сегодня имеется в наличие 3000 семей, готовых заселить край!" Однако при всем при этом господин Рой с молчаливой надеждой глядит на японские штыки. А тем временем японцы, хоть и дают денег, но шпыняют - пора, мол, начать настоящую работу по борьбе с большевизмом.

Но какая-никакая работа все же идет. Например, в Украинском Доме собираются два раза в неделю гарнi хлопцi - горилка, танцы, драки (куда ж без них, традиция-то вековая). А в журнале "Далекий Схiд" выходят статья за статьей, доказывающие, что Украина и Россия - абсолютно разные государства. И народы, их заселяющие, тоже разные. Русские, дескать, ведут свои корени от вятичей, обитавших ранее в районе Эльбы. А когда германские племена их вытеснили, пришли вятичи на другую территорию и активно перемешались с финно-угорскими племенами, испортив чистоту крови. То ли дело украинцы - чистокровные европейцы. Даже Русь - и та Киевской была изначально. И все бы ничего, да только вот "настоящих буйных мало" - от силы не наберется и 50 человек, поддерживающих эти разговоры. Вот и приходится всем украинцам, обращающимся за материальной помощью в Украинский Дом в Харбине, произносить Рою клятву следующего содержания: "Обязуюсь перед Богом и людьми все силы отдавать на защиту Украины - суверенной, соборной и ни вид кого незалежной!" Да еще радуется ухо Роя, когда, например, секретарь Громады, бывший русский офицер, окончивший Киевское николаевское училище, кричит в сердцах: "Украйна была оккупирована еще до 1917 року! И с 1919 року вона опять оккупирована!" Не знает Рой, что с 1936 года его епархию тайно проверяют не только эмиссары Евгения Коновальца, главного на тот момент украинского националиста, но и чекисты, сообщающие в своих донесениях о том, что работа Роя ценности не представляет вообще. И что Зеленый Клин на Дальнем Востоке - авантюра.

Дмитрий Федичкин - один из создателей агентурной сети

Неизвестные герои
Сегодня целесообразно задать вопрос: представлял ли реальную опасность Юрий Рой? Как говорят сегодня сотрудники архивного отдела УФСБ Приморья, материализоваться в украинское государство или украинскую автономию, Зеленый Клин не мог по двум причинам. Первая - японцы, оторвав Приморье (если бы такое, не дай бог, произошло бы), не отдали бы его ни украинцам, ни корейцам, которым тоже обещали эти земли. Вторая причина - выражаясь марксистско-ленинским языком, у Роя не было социальной базы: большинство украинцев оказалось эмигрантами по классовому признаку, а не по национальному. Что же касается приморских украинцев, так они и вовсе о планах Роя не знали. Так что пролезть в Приморье Рой мог только на штыках квантунской армии, которая после Хасана и Халхин-Гола не спешила нападать на СССР. Показателен и тот факт, что после 1945 года Рой, как и его соратники, хотя и оказались под судом, не были расстреляны, а получили по 10 лет лагерей. В 1937-м расстреливали и за меньшее. Можно, конечно, списать это на милость победителей, но скорее всего слишком смешно и жалко выглядели "зеленоклинщики"...

Владимир Зарубин

Имена всех участников этих событий долго не были известны широкому кругу общественности. Роя, естественно, никто не афишировал, как и тех, кто создавал советскую агентурную базу в Маньчжурии. Сегодня рассекречены только некоторые из них. Дмитрий Федичкин (1902-1991), один из создателей агентурную сети, закончил службу полковником госбезопасности. Около 20 лет он провел на нелегальной работе за границей, уже после войны работал в Италии, опять же нелегалом. Владимир Зарубин (1894-1972) был внедрен в монархическое белоэмигрантское общество "Вера, царь, народ", закончил службу генерал-майором. Благодаря таким людям, как Федичкин и Зарубин, отцы-основатели Зеленого Клина и прочие "носители национальных идей" (какого бы этнического окраса не были эти идеи), так и останутся для истории и потомков не борцами за свою "национальную идею", а политическими авантюристами...
www.novostivl.ru
Александр Огневский

Сообщение отредактировал Rus - 7.7.2009, 7:16